«Смешанные чувства». Белгород снова переживает страшную трагедию и хоронит близких

Четверг в Белгороде начинался как типичный февральский день. Погода на улице была скверная: почти что весеннее тепло сменилось обратно на зимний холод, вместо снега на улицах — грязь и лужи. Всего несколько мгновений отделяли 15 февраля от очередного кошмара.

В 12 часов город сотрясла череда мощнейших взрывов. Над городом стал подниматься дым. Даже привыкшие к регулярной работе ПВО белгородцы поняли: случилось что-то страшное. Увы, чутьё не подвело.

Вновь били ВСУ, и вновь по жилой застройке. Основной удар чешского «Вампира» пришёлся на торговый центр по улице Плеханова. Фасад здания буквально разодрало: взрыв разбил все стекла и сорвал с вывески «Магнита» буквы. Соседним постройкам тоже досталось: в многоэтажках вылетели окна, здание пивнушки изрешетило осколками.

Здания всегда можно отстроить снова. Вернуть человеческую жизнь — никогда.

«Он там! Наш Мухаммед там!»

Торговый центр оцепили. Бдительные полицейские и военные, не стесняясь в выражениях, отгоняют пришедших на место трагедии зевак. Лишь единицам дают подойти ближе: тем, у кого в момент прилёта рядом были близкие.

«Наш Мухаммед умер».

Мужчина восточной внешности возвращается из-за ленты. Лицо его искривлено болью. Страшная весть передаётся дальше по телефону. Множится горе.

Скорые начинают покидать улицу Плеханова, люди — продолжают прибывать.

«Сейчас отсюда все уезжают. Пробки по всему городу. Автобусы стоят — ракетная опасность же, — делится таксист. —Что там, ***?»

— «Полный ***».

У входа в торговый центр — три тела. Их оперативно накрыли специальной тканью. Лиц не видно, из-под одной накидки выглядывает нога. Судя по сапогу на ней — женская.

Вероятнее всего, погибшая — 44-летняя Любовь Губкина. Она работала преподавателем в НИУ «БелГУ», в институте инженерных и цифровых технологи. У Любови осталось трое детей. В «Магнит» специалист с 23-летним стажем пошла за продуктами.

Рядом стоят побитые легковушки. Под ними — грязь и лужи крови.

Живущие по соседству белгородцы приходят к месту трагедии. Через дорогу — частный сектор, поэтому на месте много пожилых людей.

«Всё нормально было… А потом…» — рассказывает бабушка. На камеру она общаться не хочет.

Многие нервничают. С журналистами беседовать желают далеко не все: кто-то смущённо отмахивается, кто-то — прямо угрожает и грубит. Но людей с камерами становится всё больше. Белгород должен видеть, Белгород должен знать. Мир должен знать.

Нам повезло, что стена кирпичная и стекла нет. Смешанные чувства. Не успеешь тут среагировать. Не было никаких звуков, ничего. Просто прилетело… И всё. Остальное было после, побежали, спрятались. Что-то сделать тут вряд ли успеете,

— рассказывает журналистам сотрудник соседнего магазина.

Он рад, что от смерти его спасла каменная стена. Он называет это везением.

Через время на месте появлятся мэр Валентин Демидов. До него у торгового центра работал зам Василий Голиков: напряжённо ходил кругами, что-то хмуро обсуждал по телефону.

Это не первый его случай: год назад Голиков уже работал на месте падения авиабомбы. Но привыкнуть к такому невозможно. Да, притупляются чувства, отключаются эмоции. Но нельзя отключить рептильный мозг — а ему страшно. И страх этот разливается по всему организму, оседая неприятной тяжестью в животе. Животному страху — животное место.

Начинает появляться первая официальная информация. Информация о раненых разнится: сперва заявляют о 18 раненых, через время — уже о 17-ти. Аналогично — с погибшими: изначально речь шла о пяти, позже — о шести. Ошибка?

Скорее, арифметика по-белгородски.

Сегодня погибла годовалая девочка. Ребёнок гулял с бабушкой на спортивной площадке совсем в другой части города. Жизнь её оборвалась, не успев начаться. С мамой ребёнка работают психологи.

Холодный февральский четверг подходит к концу. Белгород готовится к новому дню. Что будет завтра — не знает никто. Хочется надеяться.