Звукорежиссёры: взгляд из зала

Без звукорежиссёра красивый голос певца стихнет… Песню услышат лишь избранные – первые два ряда концертного зала. «Увидеть-то их увидят, а вот услышать – проблема», – шутит звукорежиссёр ансамбля песни и танца «Белогорье» Григорий Бондаренко.

Мы и музыканты, и технари

Специфика такой работы непростая: звукорежиссёр должен быть одновременно и технарём, и человеком творческим – разбираться в музыке. «Это как поварское искусство. У каждого повара есть свои маленькие секреты, которые он никому не расскажет, – говорит звукорежиссёр Илья Гращенко. – Это симбиоз. У меня всё пошло из детства... Где-то с 12 лет я уже паял микрофоны, магнитофоны, первый кассетный магнитофон „Соната 216“. Понятное дело: родители музыканты, они говорили: „Ты слушаешь музыку – добавь басов, убери верхов“. Так я приучался к звуку, а затем пошёл заниматься на флейте. По образованию я флейтист, поэтому мне легко даётся своя профессия. Техническое образование – я самоучка, но за время работы в филармонии прошёл курсы повышения квалификации в Белгороде и Санкт-Петербурге. Почти 16 лет я отыграл в профессиональном оркестре первой флейтой, но всё объять я не могу физически – не хватает времени. Зал мне больше по духу пришёлся, и я ушёл в режиссуру».

Звукорежиссёр Белгородской государственной филармонии Илья Гращенко работает с музыкантами около десяти лет. Это он тот самый человек в середине зала, который сидит за большим стационарным пультом.

Хороший звукорежиссёр всегда идёт навстречу зрителям. К примеру, Илья Гращенко старается рассаживать гостей, сидящих за ним, ведь маячащий впереди парень – не лучшее, что хотят увидеть зрители в филармонии. Но это специфика, от неё никуда не деться.

«Многие мне говорят: то экран опустите, то ноутбук закройте... Сколько людей, столько и мнений. И люди разные бывают: кто-то конфеты над ухом ест, шелестит... Но я никому стараюсь не мешать», – рассказывает он.

Звукорежиссёр ансамбля песни и танца «Белогорье» Григорий Бондаренко один из первых получил звукорежиссёрское образование в Белгороде, в БГИИКе. «Школы, конечно, есть в больших городах – в Москве, в Питере. Народ туда идёт, специальность востребованная. Особенно в районах. Ведь прошло время, когда стоит один микрофон и всем хорошо, сейчас хочется качества», – говорит звукорежиссёр.

Со своим коллективом он уже 15 лет. За это время многое поменялась: и материально-техническая база, и даже уровень. Из Центра музыкального искусства коллектив перебрался в филармонию. «Раньше был один микрофон на 10 человек и все радовались. Сейчас микрофон нужен каждому», – рассказывает Григорий Бондаренко.

Жизнь перед концертом

Перед тем, как оркестр или исполнитель выйдет на сцену, пройдёт немало репетиций. Как рассказывает звукооператор Илья Гращенко, главное в этом деле – наладить контакт с исполнителем, узнать и почувствовать, что он хочет. «Бывает так, что артисты конкретно сами не могут объяснить, чего хотят. Эту тонкую грань нужно уловить и сделать так, чтобы всем было комфортно. Наша работа – слушать и анализировать. Если бы я работал только с одним направлением музыки, то я был бы ограничен чем-то. А в такой разноплановости рождается профессионализм», – говорит он.

Григорий Бондаренко, напротив, верен своему коллективу. На вопрос «Чтобы столько лет работать с одним коллективом, нужно любить то, что он делает?» звукорежиссёр отвечает просто: «Да, это любовь! За короткий срок у них сменилось много звукооператоров, но вот меня они терпят, либо я их терплю».

– А то, что они исполняют, вам нравится?

– Да, наверное, за счёт этого мы и держимся. Русская музыка – она в крови у каждого. Она должна нравится всем… Баяны, балалайки… Некоторые песни даже хочется петь с ними.

Пустой и полный – это разные залы

Многое зависит и от залов. Один и тот же зал звучит всегда по-разному, а виной тому – зрители. «Полный и пустой – это два разных зала, – говорит Илья Гращенко. – Универсальных залов не бывает – так же, как и машин. Есть грузовики, легковые... И то же самое с залами».

Хороший звукорежиссёр знает в родном зале все шероховатости и тонкости. В других залах нужно понять, как поведёт себя звук, поэтому подготовка может занимать и весь день. А иногда случаются курьёзы: зала вообще нет, есть улица и импровизированная сцена.

Григорий Бондаренко говорит, что самое сложное – работать в незнакомом зале. Но проблема обычно решается, если есть время на это. «Если его нет, то там, как говорится, как повезёт. Что смогли, то сделали. Бывает, нет возможности сесть в центре, нет возможности слышать музыкантов, но ты должен контролировать процесс. Обязан», – говорит он.

История с доярками и классической музыкой

У каждого профессионала есть свои истории. Григорий Бондаренко поделился своей: «У нас историй курьёзных полно! Они случаются почти на каждом концерте. Особенно на выездах. Но есть у меня любимая история… В пору моей работы в Центре музыкального искусства поехали мы в область с концертом. С нами – трио «Лир», ансамбль гитаристов и пара солистов. Мы поехали в какую-то далёкую деревню. У нас всё было расписано: что брать, что не брать. Оказалось, что концерт должен был начаться в пять вечера, но в селе доят коров, и зрители придут только тогда, когда загонят животных. Ко всему прочему в ДК покрасили полы, и зайти мы туда не могли. Музыканты не могут сидеть с инструментами почти при минусовой температуре на улице… Нам предложили сократить номера. Вся надежда осталась на солистов. Трио „Лир“ не смогли выступить, потому что в ДК нет пианино, программу не представить. Солист должен был взять проигрыватель для выступления. Подходит радостный, у него звёздный час… Достаёт мини-диск, а я говорю: „А на чём я крутить-то буду? На пальце что ли?“ В итоге, получился цыганский табор. Гитаристы отыграли, замёрзли, ушли… Спасла ситуацию виолончелистка из трио, которая пела украинские народные песни, играла на виолончели, но зрителей не впечатлило. И таких случаев много. Это сейчас мне так смешно, но там было не до смеха».

Виталина Скрипина

Фото автора