Белый-белый город с зелёной полосой...

Долго-долго ждала сегодня лифт в компании дочери. Она изнывала, вытирала майкой стены, а я вот вдруг подумала.

Вот мы говорим, среда-среда. Как важно, чтобы вокруг все было красиво. Ведь не придет в голову мальчишке, выросшему, скажем, в Венеции царапать на скамейке свое имя или писать какую-нибудь пошлость на заборе. Да у него и забора-то подходящего нет. А нашему, отечественному ребенку, выросшему среди мусора, заброшенных гаражей, лебедей из покрышек и ржавых детских площадок, где выгуливают домашних животных, придет. Ведь всей этой «эстетики» не жалко.

Ну, ладно, с городской средой у нас все более или менее, опять же в сравнении с другими регионами. Но вот как выглядят наши прекрасные подъезды. Я не говорю сейчас про чистоту и горящие лампочки. Я сейчас о стенах. Почему их так красят? Кто придумал разделять стену на две части и одну из них покрывать отвратительного цвета краской, а другую – белить? И самое главное, для чего это сделано и почему с развалом СССР у нас так и продолжают уродовать стены подъездов этим странным образом? И не только подъездов.

И в связи с этим вспомнился небезызвестный Бродский:

«И оштукатуренные стены классов с синей горизонтальной полоской на уровне глаз,
протянувшейся неуклонно через всю страну, как черта бесконечной дроби: через
залы, больницы, фабрики, тюрьмы, коридоры коммунальных квартир. Единственное
место, где я не встречал ее,-- крестьянская изба.
Сей орнамент встречал вас повсюду и сводил с ума; сколько раз я ловил
себя на том, что тупо таращусь на узкую полосу, принимая ее порой то за
черту морского горизонта, то за воплощение чистого небытия. Орнамент был
слишком абстрактен, он ничего не мог означать. От пола до уровня глаз стена
была покрыта мышиной или зеленоватой краской, которую завершала эта синяя
полоса; выше простиралась девственная побелка. Никто никогда не спросил,
почему это так. Никто бы и не ответил. Она была, и все,-- пограничная линия,
рубеж между серым и белым, низом и верхом. Это были даже не краски, а намеки
на краску, перебивавшиеся лишь коричневыми заплатами: дверьми. Закрытыми,
приотворенными. И за приотворенной дверью ты видел другую комнату с тем же
распределением серого и белого, разделенных синей чертой. А также портрет
Ленина и карту мира".