Русский язык – поле брани?

Декан социально-теологического факультета БелГУ Сергей Александрович Колесников любезно согласился помочь нам в осуществлении проекта «Русский язык – поле брани?», организовав встречу журналиста ИА «Бел.Ру» с доцентом кафедры христианской истории и антропологии, кандидатом философских наук Мариной Юрьевной Ширмановой и профессором этой же кафедры, доктором исторических наук Виталием Викторовичем Пенским. Предлагаем вашему вниманию некоторые моменты этой беседы.

Корр. ИА «Бел.Ру»: Как вы считаете, в чем заключается природа сквернословия? Что заставляет человека ругаться, употребляя слова, которые никак нельзя назвать общеупотребительными?

М. Ширманова: Если говорить о причинах употребления скверных, бранных слов, на котором основывается так называемое сквернословие, то они связаны со спецификой становления и функционирования человеческой культуры и способностью человека испытывать состояние страха. В любом обществе статус грязных, постыдных обретают запретные, табуируемые аспекты жизнедеятельности людей. Обычно это сексуальная сфера и сфера обмена веществ. Запрещаемое, подавляемое культурой в общественном обиходе приобретает статус постыдного, скверного, грязного. От того, чего нужно избегать, культура отвращает страхом наказания, страхом чувства стыда и чувства вины.

Такое отношение к табуированным предметам усваивается человеком в процессе его социализации, становится частью (зачастую неосознаваемой) его морали. Но, какое бы отношение не вырабатывалось в культуре к этим явлениям, они остаются неотъемлемой частью жизни каждого человека. Несмотря на страх запрета и подавления, вызываемый культурой к табуируемым сферам жизнедеятельности человека, тот все равно участвует в них. Для того чтобы это участие было наименее болезненным, энергия страха, заключенная в переживании постыдного, скверного, запретного, переносится на область слов и словосочетаний, которые начинают обозначать естественные вещи как «скверные», «грязные», «постыдные», «отвратительные», как «скверну», как то, что связано со злом, страхом зла. Таким образом, через «скверные» слова происходит освобождение человека от страха, посредством которого осуществляются культурные запреты.

В. Пенской: Хочу добавить, что значительную роль в формировании запретного лексикона сыграла религия. И сегодня в некоторых западных странах – Италии и Испании, например, - сильны религиозные устои и традиции, привнесенные католической церковью. Там люди сотни лет воспитывались в страхе Божьем, и в нецензурной лексике широко используются религиозные термины и выражения. Это – одна из форм использования запретных слов. Это в значительной степени относится и к России, принявшей православие более тысячи лет назад. Христианство объявило греховным многое из того, что касается телесной жизни людей и с этим связано значение многих бранных слов русского языка, обозначающих проявление плотских потребностей человека.

М. Ширманова: И все же цель брани, в какой бы форме она ни выражалась, одна – употребляя бранные слова, человек излучает энергию страха, сидящего у него в душе. Тем самым он освобождается от этого чувства страха, демонстрирует свое бесстрашие, победу над страхом запрета. Проявляя агрессивность, сквернословя, человек освобождает (пусть временно) свою душу от мучающего ее страха, выплескивает его. Если бы нам удалось исключить из нашего лексикона все бранные слова, то в смысле бранных стали бы употребляться слова русского языка, которые сейчас такого статуса не имеют.

Корр.: То есть, Марина Юрьевна, вы считаете, что сквернословие – это своего рода защитный механизм психики человека против овладевающего его душой страха, реакция на неблагоприятные жизненные условия, своеобразная форма психотерапии?

М. Ширманова: Да, и, к сожалению, это характерно для современной российской действительности. Люди сквернословят, потому что в их душах живет страх, агрессия и они, естественно, хотят освободиться от них, но низкий уровень духовной культуры не позволяет сделать это достойным для человека способом. Нерешенные социальные, экономические и политические проблемы, социальная несправедливость и связанные с ней безнадежность и отчаяние, страх перед болезнями и потерей работы, неуверенность в завтрашнем дне, всевозможные негативные ситуации в быту – все это питает негативные качества, живущие в душе человека, и может являться основанием для употребления и оправдания сквернословия.

Корр: Получается, что человек бранясь, неосознанно проводит сам для себя сеанс психотерапии? Но как тогда быть с детьми, которые приобщаются к мату бессознательно, лишь начиная говорить и запоминать, или с подростками? Ведь зеленая «молодежь» сейчас ругается не меньше, а может быть даже больше, чем взрослые носители русского языка.

М. Ширманова: То, что дети начинают сквернословить неосознанно, – не совсем верно. Ребенок может услышать и употребить впервые скверное слово, не понимая его бранного смысла. Но в тот момент, когда употребление скверных слов ребенком слышат взрослые (обычно родители) и проявляют явно негативную реакцию на эти слова, новое слово переносится малышом в разряд запретных. А запретный плод, как известно, сладок. Употребляя эти слова как просто запретные, дети хотят отстоять свою свободу, самостоятельность и тем самым начинают «сквернословить», не желая кого-то оскорбить, обидеть. Взрослые же, уже привыкнув реагировать на эти слова болезненно, «культурно» начинают агрессивно обвинять ребенка в хулиганстве, стыдить его. Запрещая ребенку употреблять услышанные им на улице (если бы только на улице) скверные слова, они используют и углубляют живущее в его душе чувство страха. Тогда эти слова начинают употребляться ребенком назло, с намерением задеть, обидеть, «достать» воспитывающего его взрослого. Тогда и начинается сознательное сквернословие ребенка как попытка досадить, поделиться страхом со взрослым, который его этому страху приобщил; попытка показать и доказать взрослому, что ему не страшно и не больно. Сквернословие, таким образом, становится средством самоутверждения.

В. Пенской: Ситуация осложняется, когда ребенок, а затем подросток, начинает ощущать свое физиологическое и психическое взросление. К сожалению, в условиях недостаточного внимания со стороны взрослых и отсутствия другого способа самовыражения, нецензурная брань, наравне с употреблением спиртного и курением, является в глазах вчерашних мальчишек и девчонок средством демонстрации свободы от взрослых запретов. «Я состоялся!» Вот что означают ненормативные выражения, в изобилии употребляемые подростками. Кроме того, общеизвестно, что подростковый период характеризуется еще неконтролируемым подростком проявлением комплекса неполноценности, вызванного самыми различными причинами – недостатком внимания окружающих, своим социальным статусом, собственной внешностью, наконец. Поэтому ругается наша молодежь.

Корр: Означает ли это все, что рецепта от сквернословия не существует?

М. Ширманова: Сквернословие нельзя запретить. Вернее, наложить запрет можно, но он не будет действовать в реальной жизни. Ведь сущность бранных слов состоит в том, что они и так являются результатом социальных запретов и своеобразным способом освобождения от них. Чем большие усилия будут применяться для того, чтобы запретить сквернословие, тем большее противодействие они будут встречать, поскольку новые запреты повлекут за собой новые вливания страха в душу сквернословов. Тем не менее, методы для борьбы со сквернословием есть. Это, в первую очередь, установление в обществе справедливости и правопорядка, создание атмосферы солидарности, единства, взаимопонимания, уважения, доброжелательности. Это духовное просвещение, постоянное, ежедневное разъяснение членам общества болезненной природы сквернословия, как и других форм недостойного человека поведения, несоответствия употребления бранных слов духовному достоинству человека, изначальной красоте его души. Современные мощные средства массовой информации в состоянии помочь в осуществлении этой задачи. Еще один эффективный вид оружия, который применим в противодействии сквернословию, – юмор. Его правильное применение, с доброжелательностью, с уважением к духовному достоинству сквернословов, способно иногда остановить заблуждающегося человека лучше любого агрессивного, угрожающего окрика или резкого, назидательного замечания.

В. Пенской: Конечно, нельзя говорить о том, что противостоять сквернословию бессмысленно. Еще несколько десятков лет назад, в советское время, редко можно было встретить на улице матерящегося подростка, держащего в руке сигарету или бутылку пива. Помимо порицания со стороны прохожих его ожидали вполне реальные меры воздействия со стороны того же участкового милиционера. И это в совокупности давало определенные результаты. Не будем забывать о том, что административную ответственность за нецензурную брань в общественном месте никто не отменял. Просто закон должен работать.

Корр: На днях мне пришлось побывать на нашем стадионе «Салют» в то время, когда там проходил футбольный матч. Нужно сказать, что трехэтажные выражения доносились как со зрительских трибун, так и из милицейского оцепления (правда, вполголоса). Наверное, те, кто охраняет закон, тоже все-таки должны его соблюдать?

М. Ширманова: Безусловно! Ведь сейчас в общественных местах беспрепятственно выражают свои агрессивные эмоции посредством ненормативной (и нормативной) лексики члены общества, принадлежащие к различным общественным классам! И эти разрушительные для других людей (особенно, если в силу своих моральных принципов или социального статуса, они не могут ответить тем же, и вынуждены сдерживать себя) выбросы негативной энергии оправдываются и считаются полезными для души. Грубое, агрессивное, пренебрежительное отношение к людям, особенно подчиненным по работе, ниже стоящим на социальной лестнице, становится нормой жизни современного российского общества. Отсюда сердечно-сосудистые заболевания и высокая смертность (особенно среди мужчин) от этих заболеваний.

В. Пенской: Человека можно словесно унизить и буквально убить и без применения ненормативной лексики. Чистота речи должна сочетаться с высокой нравственной, духовной культурой, которая ставит запрет на причинение вреда своему ближнему.

Мы благодарим М.Ю. Ширманову и В.В. Пенского за их искреннее мнение о проблеме сквернословия, выраженное в ходе беседы с корреспондентом ИА «Бел.Ру», и ее компетентную оценку. Надеемся, наши читатели оценят это и обсудят основные тезисы беседы, приняв участие в нашем проекте.