«Легенду придумать?» Как главный свидетель по делу Сергиенко отбивался от адвокатов

Акт правый, акт левый

На столе адвокатов Александра Сергиенко лежала целая гора бумаги. Толстые тома уголовного дела походили на учебники, да и само заседание чем-то напоминало урок в школе. Защитники Владимир Горелик, Николай Звертаев и Оксана Фабрая с упорством учителей осыпали главного свидетеля и бывшего друга подсудимого Владимира Глазкрицкого вопросами. За всем этим наблюдала «директор» — судья Елена Волощенко.

По мнению Горелика, отвечал Глазкрицкий неудовлетворительно. Уже через двадцать минут прозвучали первые обвинения в лжесвидетельстве, которые попыталась пресечь прокурор Вера Струкова.

Горелик же продолжал атаковать Глазцкрицкого вопросами практически по каждому аспекту дела, пытаясь уличить того в несостыковках. Красноречиво подтверждает это следующий диалог об объекте на Майском, 6б, куда Сергиенко по просьбе друга «врезал» трубу.

— На допросе в суде вы заявили, что когда Сергиенко стал главой администрации, то все вопросы он решал с вами только по взяткам. Потому что если бы вы не дали взятки, он бы решение вопросов засаботировал и создал бы препятствия. А здесь оказывается, что по объекту «6б», он вам, по вашей просьбе, «врезал» [трубу] без всяких взяток, — сказал Горелик.

— Он уже тогда работал в «Газпроме». Это его работа была. Вот и всё, — ответил Глазкрицкий.

— У меня следующий вопрос возникает. Опять же, на допросе в суде вы сказали, что приняли решение сделать заявление о преступлении на своего друга после того, как он ушёл с должности главы администрации, потому что на новой должности в «Газпроме» он бы саботировал все ваши мероприятия и все ваши производства. И вы, зная, что он взяточник, чтобы избавиться от этих взяток, решили сделать заявление о преступлении? Это объясните как?

— Подождите! «6б» не фигурирует в этом деле — это раз. А будущие отношения — это вопрос времени.

Свидетель отбивался, но порой выглядел растерянным. Неоднократно судья вопросы снимала — когда речь, по её мнению, не касалась дела. Как в случае с некими актами:

— «Я откуда знаю, что ты делаешь? Я откуда знал, что у тебя акт какой-то есть „левый“? Я вообще этого не знал. Его Лиманский выписал и всё делал. Я не знаю, левый, правый, без даты». Вот вы говорите, это на странице, — процитировал материалы дела Горелик. — Что вы можете сказать про эти высказывания? О Лиманском? О том, что акт какой-то «левый», без даты?

— Я ж не знаю. Это высказывание опять же Сергиенко. Это он так решил, что акт «левый». А я утверждаю, что он «правый», — отвечал Глазкрицкий. — Он действительный, его никто не отменял. Акт технического присоединения. К делу это никакого отношения не имеет.

— Следующий вопрос! — повысила голос судья Волощенко.

— Вы имеете в виду акт от 29 сентября о техническом присоединении к объекту «6б»?

— Об этом же говорим…

— Снимается вопрос. Следующий, — настояла судья.

В один момент засыпанный вопросами Глазкрицкий, до этого отвечавший тихо и немногословно, не выдержал и повысил голос:

«Скажите, а чем я его обманывал? Мне какую-то легенду придумать надо? Что я его обманывал? Я говорю — я не обманывал», — спросил свидетель. Перед этим Горелик требовал объяснить «противоречивый характер» высказывания Глазкрицкого.

В конце концов, не выдержала и Волощенко.

«Вы уже всё задавали это. Давайте следующий вопрос. Вас трое! Ну не надо больше замечаний», — отреагировала Волощенко на просьбу Горелика дать ему «секундочку».

Сказано — сделано: вопросов у адвоката было в избытке.

Безвозмездные взятки и возмездное такси

Напористый Горелик продолжал гнуть свою линию. Он зачитал расшифровку очередного разговора Глазкрицкого и Сергиенко, где обсуждалось, что добро они делают друг другу безвозмездно.

— Сергиенко: «Я тебе много добра делаю, и ты безвозмездно, и я безвозмездно. Вопросов нет. Мне с тобой делить нечего, отношения прекрасные». Вот по этому разговору расскажите, пожалуйста. Почему Сергиенко, который, как вы утверждаете, является взяточником, в разговоре с вами без свидетелей говорит, что «мы друг другу много добра делаем безвозмездно»? — поинтересовался Горелик.

— Слушайте, но взятки же были до этого разговора. Поэтому он и говорит, что безвозмездно.

— Это немножко не так! Здесь говорится о прошлом. «Ты безвозмездно, и я безвозмездно».

— Он же свои дела делал. Он же свои выполнял обязательства. Мне тоже взятки давал, — услышав эти слова, Сергиенко тихо и разочарованно рассмеялся. Глазкрицкий продолжил: Безвозмездно… Да можно всё что угодно говорить. А на самом деле были взятки. Я ж не знаю, почему он так сказал.

— Тогда уточните: если он действительно такой взяточник матёрый, почему он говорит: «только давай, чтобы у нас всё чётко было».

— Не знаю.

— Не знаю. Понятно.

Не вспомнил Глазкрицкий и некую Золотых, речь о которой ранее шла в его диалоге с подсудимым.

— Я ж не знаю. Это ж надо смотреть письмо.

— То есть вы сами не помните, о чём идёт речь?

— Столько времени прошло, что я не помню, кто такая Золотых.

Было видно, что такой допрос Глазкрицкого сильно утомляет. Всё заседание свидетель провёл стоя: единственная отдушина — стойка для микрофона, которую он непрерывно теребил в руках.

На следующее заседание бывший друг Сергиенко пообещал явиться лишь в двадцатых числах марта. На несколько недель бизнесмен отправляется в командировку в Москву. Вероятно, постоянные суды несколько его утомили, а рабочая поездка станет настоящей отдушиной.

Неожиданный поворот приняло и противостояние с адвокатами: Глазкрицкий, ходатайствовавший принимать участие в заседаниях по видеосвязи, попросил покрыть его расходы на дорогу до Белгорода из Старого Оскола. Горелика это очень удивило, но, кажется, на какое-то мгновение сторона защиты даже была готова была взять вопрос с финансированием на себя. Впрочем, обошлось, и судья обязала Глазкрицого являться в суд лично.

Ушёл Глазкрицкий, хлопнув дверью. Происходящее он назвал «бредом», который он устал посещать.

Бел.Ру продолжает следить за ходом дела.