Три часа на «Майдане», или Цена белгородского мороженого

Стать безработным по принуждению – доля незавидная. Но есть и плюсы: выплаченная по сокращению на печально знаменитом заводе «Цитробел» зарплата за три месяца позволила подойти к поиску новой работы без спешки.

Из Центра занятости почему-то позвонили сами, даже за талоном не ходил:

– Вы Грицков Евгений? С «Цитробела»?

– Да, он самый.

– Приходите завтра в 16:00 для постановки на учёт и поиска вакансий.

Пришёл. Мою трудовую книжку полистали с грустью: 15 лет стажа аппаратчиком фильтрации. Красный диплом журфака тоже положительных эмоций не вызвал:

– Куда хотите?.

– Аппаратчиком хочу. В смену.

Подходящих вакансий не нашлось, предложили походить на оплачиваемые общественные работы от некого ООО «Этар» – упаковщиком мороженого на хладокомбинат.

Почему бы и нет? Новый опыт, заплатят по 700 рублей за смену, да ещё и самому можно решать, когда на работу выходить. Рай для безработного. Зашёл на сайт «Бодрой коровы»: «Нашей основной целью является обеспечение конечного потребителя высококачественным… продуктом, для чего… коллектив профессионалов-единомышленников, …последние достижения современных технологий, …новые подходы к созданию новых видов мороженого».

В «Этаре» всё чин по чину: документы, медкнижку потребовали, сделали пропуск, уже на предприятии провели инструктаж по технике безопасности, сняли отпечаток большого пальца для входа, 21-й век. Медкомиссию проходить не нужно: «Вы – работники «Этара», мы только предоставляем места. На работу можно ездить на нашем автобусе. Но только стоя – сидячие места предназначены для постоянных работников».

Выбрал себе смену с 15 до 23 часов на следующий день. Потом нужно было позвонить в «Этар» и составить график уже на неделю. В 14:45 я и ещё пара ребят помоложе – уже в цеху. В новых халатах, в чистой обуви, на головах – медицинские шапочки, моем и дезинфицируем руки: «В начале смены и после каждой смены операции. С рук будут брать мазок. Если не будут чистые – штраф». Подошла какая-то женщина, заметила небольшую щетину на лице: «Это что у вас? Надо бриться, маску наденьте». «Это наш «микроб», – заметила Лидия, вводившая нас, новичков, в курс дела.

Долго вводить не пришлось. Прибежала женщина: «Давайте на «майдан» их – там людей не хватает». Майдан – так называют работники конвейер по упаковке мороженого в вафельных стаканчиках. Подбегаем к линии. На ленте – гора мороженого, что не помещается – сваливается на пол. Наша задача – как можно быстрее мороженое собрать и сложить в картонные коробки в три ряда по 15 штук.

Операция довольно простая: берёшь одной рукой два мороженых, два – другой, уже двумя руками захватываешь пятое и кладёшь ровным рядом на дно коробки. Собрал полную – складываешь из заготовки новый короб, и далее – по кругу. Запрещено класть мороженое в незапечатанной упаковке и с неправильно нанесённым рисунком.

Беда в том, что делать это всё требуют очень быстро. Пока я наполнял пломбиром «Аннинская забава» один короб, девушка с другой стороны ленты заканчивала уже второй и успевала указать мне, чтоб не лез на её половину: «Собирайте выше, здесь я сама успею – не первый день тут работаю».

После недолгой тренировки получаться стало лучше: мороженое уже не выпадало из рук и нормально помещалось в коробку в нужном количестве. Успевал даже «хлопать» пустую упаковку без мороженого и сам собирать коробки. Молодые ребята справлялись хуже: Сергею поручили собирать ящики, а Павлу и вовсе повезло: посадили за стол наклеивать этикетки на фольгу. «У нас тут ни минуты нельзя оставаться без дела – и так от графика отстаём».

На линии тем временем случилась какая-то неполадка. Я тоже попал «передохнуть» на клейку этикеток, буквально минут на 15, после чего потребовались новые подвиги на «майдане». Меня поставили выше по ленте, туда, где мороженое ссыпалось горкой и не было и секунды на отдых.

Собирать мороженое хоть как-то получалось. (Процесс называется именно «собирать», а не «упаковывать». Подошла какая-то начальница, увидела гору и с суровым видом приказала: «Девочки, быстрее собираем мороженое!»). Разглядеть неправильный рисунок на упаковке стало практически нереально, как назло пошла пустая упаковка – её то и дело приходилось вынимать уже из ящика, я катастрофически не успевал.

«Женя, Женя! Быстрее! Я же показывала!» – раздавался голос Лидии уже где-то издалека. Краем глаза с тоской заметил правее линию по упаковке фисташкового эскимо: там две женщины сидели на стульях и не спеша складывали также по 45 штук мороженое, которого, видимо, производится меньше.

Заметила мою некомпетентность и начальница: «Ему меняться надо». Лидия ведёт меня по линии ещё выше, где работа попроще: брать пять из шести плывущих по ленте мороженых и складывать в короба, остальные пропускать на «майдан». Но в глазах у меня уже рябило от жёлто-бело-голубой упаковки «Аннинской забавы», в голове почему-то начали всплывать сцены из фильма Михалкова «Неоконченная пьеса для механического пианино».

В первый ящик я собрал только 30 штук. Второй при переноске рассыпал на пол. Поняв, что надо спасать свою жизнь и репутацию, подошёл к начальнику смены Вере Михайловне: «Выгоняйте меня, больше не могу». Она, добрая женщина, рассмеялась: «Ну как же так? Я тебя уже и в журнал по технике безопасности внесла…».

От предложения поработать пока на другой стадии я отказался: «Нет, спасибо, я теперь ярый «антимайданщик», туда больше не вернусь, а зарплату обещали только после пяти отработанных смен».

– Ну да, это работа женская. Ладно, собирайся, я позвоню охране, чтобы тебя выпустили.

Снял напрочь взмокшую медицинскую шапочку, вернул халат, собрал несъеденный обед и в последний раз приложил на пропускной большой палец.

На улице Дзгоева шесть вечера, жарко, но хорошо – мороженого не хочется. Свобода.

Евгений Грицков (остальные имена изменены)