Поездки в Харьков и талоны на сахар: белгородцы вспоминают свою жизнь в СССР

Квартиры, бараки и дома

Жильё было прекрасным. Все мечтали о советской фешенебельной квартире в одинаковых некрасивых многоэтажках, но со всеми удобствами. Мечтала и моя мама, работавшая на заводе лимонной кислоты. Там можно было стать в очередь на квартиру и подождать её с десяток лет. Но зато получить бесплатно.

У того же «Цитробела» были свои бараки прямо возле завода: одноэтажные побелённые домики на несколько семей, где-то даже с двумя комнатами. На работу идти было от них 80 метров, но и запахи от химпроизводства рядышком были соответствующие. Зато в бараках прекрасно проводили праздники, когда удавалось достать выпить и закусить, неактивным, но всё же участником которых я периодически становился. У нас был свой домик, литой, построенный ещё в 60-х.

Семья была большая, в 80-х дядьки решили возвести рядом во дворе ещё домик на 40 квадратных метров. Строить было не из чего: песок воровали на пескарьерах, кирпичи — на брошенных стройках. Дядьки в итоге отсидели за кражи на ЛТП. А мать привалило горой песка: перелом шейки бедра, полгода в больнице и одна нога короче другой до конца жизни.

Очередь на квартиру дошла до нас уже в начале 90-х. Но по новым законам жильём мы в метрах уже были обеспечены, потому насладиться советским наследием в новой демократической России нам не удалось — отказали. Зато накопленные 700 рублей (большие деньги по тем временам) удалось вложить в проведение газа в дома в 87-м году. После печки и газовых баллонов жизнь стала казаться раем.

Если говорить о деньгах, то у бабушки была пенсия 17 рублей из-за низкого стажа. К концу 80-х её пенсия подросла до 34 рублей.

Дед как ветеран получал больше, но сумму не помню. Зарплаты в 120 рублей, хорошей по тем временам, к середине 80-х не было ни у кого в семье.

Семья была обычная, бедная — какая чехословацкая мебель? Были кровати на сетках, был посудный шкаф, шифоньер и трельяж — тумба со створчатым зеркалом. Я любил с ним играть: смотришь в одно зеркало, а в соседнем отражается совсем другое. Где-то удалось достать стеклянную мутную люстру.

В начале восьмидесятых провели радио, был телевизор «Рекорд В-312», а году в 89-м, уже в эпоху кооперации, удачно попали в пустующий тогда универмаг «Белгород» на распродажу цветных «Радуг». Над прогнутыми кроватями висели дешёвые «ковры» с оленями.

О машине мама тоже мечтала. Всю жизнь до 91 года — потом перестала. Это была роскошь — очень дорогое удовольствие. Году, кажется, к 88-му мама на сберкнижке скопила три тысячи рублей. Это выходило, кажется, на треть «Москвича», и я в начальных классах уже прикидывал, сколько лет ещё нужно копить, чтобы собрать на целую машину.

Наши люди на такси не ездят

Такси даже не помню. Может, жёлтые какие «Волги» и проскакивали на пустой улице Фрунзе ближе к вечеру. Сам ни разу на нём не катался — всё «скотовозы», «гармошки» да «рафики».

«Скотовозы» — это жёлтые автобусы с круглыми улыбающимися глазами. Ходили редко, проезд стоил, кажется, три копейки, но их никто почти не платил. Кондукторы были редко, а сам в компостер билет совать не будешь. Были венгерские «Икарусы», даже «гармошки», вонючие «ЛиАЗы». В полном «скотовозе» мне как-то зажало руку дверью. Было больно, помню до сих пор, но отделался синяком.

Пишите письма

Про телефон наша семья ничего не слышала. Я видел разве что в букваре. С родственниками в других городах общались письмами. Уже в начале 90-х я нашёл в шкафу у матери письма от отца, от которого мы ушли и которого я не помнил, и от крёстной матери.

Фильмы для взрослых и два канала радио

Был «Рекорд В-312» и два канала советского телерадио. К обеду показывали порой мультики или сказки. А потом был перерыв — не показывали ничего. Помню «В мире животных», «Панораму», «Клуб путешественников». В новостях я ничего не понимал — маленький был ещё. Радио работало весь день. Оно шумело даже тогда, когда работал телевизор.

Я таскал маму в кинотеатр «Родина», которого уже давно нет у одноимённой остановки на Богданке. В памяти остался поход на фильм «На златом крыльце сидели», кажется, это было в 87-м. Если правильно помню, тогда были ещё только «Радуга» и «Победа». В последнюю я попал, вроде, в 90-м на «Интердевочку». Фильм был для взрослых, но меня пустили с условием, что на странные сцены смотреть не буду. А их толком и не было — было скучно и непонятно.

Сходить на концерт — счастье было неописуемое. На заводе мамы порой «выбрасывали» билеты: на какого-нибудь Валерия Леонтьева. О походе на его концерт у меня остались воспоминания, но я не уверен, что я их не придумал или сочинил по рассказу мамы.

Отдых в Харькове

Мои главные приключения были — вытащить маму на поезде в Харьков. Там был большой то ли ГУМ, то ли ЦУМ — не чета нашему «Маяку», где что-то даже продавалось. А ещё в Харькове было вкусное мороженое, которого в Белгороде я не встречал. Да и в целом там было всё красивее и больше.

Одежду мы сами не шили — покупали, что удавалось достать, Харьков был рядом, опять же. Постоянно заштопывали всё. В школу всё равно нужно было ходить в форме — особой одежды не требовалось. Всё было одинаковое, без разнообразия, но на это мало кто обращал внимание.

Когда у «Цитробела» к концу 80-х дела пошли чуть получше, из Харькова я привозил себе настольный футбол, электрическую игру «За рулём», где машинка на магните по кругу ездит, хоккей, что-то ещё…

Как узнавали о событиях в мире и стране

В моей семье про Чернобыль не знали ничего. Самолёты — это вообще, наверное, были мелочи. Какая-то информация пошла в массы только к 89 году, если не путаю, когда в Армении произошло землетрясение. Вот это уже обсуждали и в семье, и в школе, и, наверное, в телевизоре.

Дефицит и кроссовки Adidas

Магазины работали, но в них ничего не было. Были талоны на сахар, на мыло. За всем приходилось отстаивать очереди. У меня дедушка успел в 17 лет немного поучаствовать в 1945-м в войне с Японией, потому считался ветераном и имел привилегии: получал, кажется, ежемесячно, паёк, где была сгущёнка и, вероятно, колбаса.

Популярным был гастроном «Центральный» — по левой стороне улицы Ленина, слева, если от площади идти к «Родине». Когда удавалось купить колбасу, мне очень нравилось получать «довесок».

Приходилось ходить по магазинам, чтобы было кому стать в соседнюю очередь за другим товаром, а где-то и получить возможность взять «во вторые руки». Ощущения голода не было: что-то удавалось купить, многое было своё.

С середины 80-х лимонную кислоту начали продавать за рубеж, и я начал жить, как король: за кислоту привозили конфеты, печенье, порой какую-то одежду, даже импортную. Как-то матери достались по лотерее на работе детские кроссовки «Адидас» прямо моего размера.

А ещё я любил ходить в шумный цех завода лимонной кислоты, где стоял автомат с бесплатной газировкой.

В нашей семье как не было такси, так не было ресторанов и кафе. С зарплаты удавалось порой уговорить сводить меня поесть мороженого на развес с зелёным сладким приторным сиропом в железной чаше.

Ещё я любил в таких заведениях котлеты «Школьные». Они были без мяса и деревянные, но с приятной, как мне казалось, корочкой. Положишь её на кусок чёрного хлеба — и как умнёшь этот бутерброд.

Как менялся Белгород?

Активно строилась Харгора. Я успел в 80-х побывать в частном доме на «Водстрое» у семьи жены моего дядьки. А уже через несколько лет им дали квартиру на Костюкова.

Больше ничего не помню. Гуляли в парке Победы, где ещё не было больших деревьев. Помню поход в цирк в ещё старый «Октябрь» в Центральном парке. Но для маленького ребёнка с Болховца времена были самыми что ни на есть застойными.