Архиерейская роща. Мечты и реальность глазами белгородского архитектора

Юрий Шапошников показал корреспонденту «АиФ-Белгород» знаменитый городской объект таким, какой он есть, и каким мог бы стать.

Ко Дню города, белгородские власти обещали сделать из Архиерейской рощи парк, благоустроенный и пригодный для отдыха горожан. 46 гектаров лесного массива прямо в черте города благоустроить в один прием нелегко, особенно если в этом благоустройстве нет целостной концепции.

Но есть неравнодушные люди, живущие по соседству с этим лесным массивом и искренне болеющие за него душой. Один из них – Юрий Шапошников, активист-общественник, который к тому же имеет архитектурное образование и преподавательский опыт. Уже не первый год он бьется за то, чтобы благоустроить архиерейскую рощу, разработав целую концепцию, эскизный проект-предложение «Архиерейский парк».

Куда приводят мечты

Сейчас в роще и здоровому-то человеку порой пройти проблематично: ни пешеходных дорожек, ни каких- либо особо оборудованных мест отдыха здесь пока нет. А главная беда - ливневые воды и сброс в рощу технологической воды из магистральных трубопроводов теплосети. Год от года они все больше размывают рельеф рощи.

Мы встречаемся с Юрием у входа в парк, который управление архитектуры города наметило сделать центральным. Здесь уже поставлена ротонда с названием рощи.

– Как театр начинается с вешалки, так парк начинается с его главного входа, – говорит архитектор. – Я представлял себе его несколько по-другому: чтобы спуск в рощу был плавным, пологим, а они сделали ротонду на ровном места, а дальше идет обрыв, плитка заканчивается, и дальше входа как такового нет. Отсюда в рощу не попасть, а нам же надо, чтобы люди туда пошли. Медики согласны сделать здесь фитотерапию, тропу здоровья, оздоравливать людей. И если бы сделали плавный спуск, лестницу, и вдоль нее змейкой пандусы для людей с ограниченными возможностями – я предлагал так сделать, а этой ротондой они эту идею просто загубили. Обрыв тут весьма крутой, теперь его уже не подрежешь.

Мы идем к роще в обход, мимо гаражного кооператива, – получается, что рядом с ротондой это единственный вход в парк, совсем не парадный – лежат бревна, мусор вдоль задворков гаражей.

Входим в рощу – она сияет осенним золотом листьев. Не прошли мы и ста метров – видим кучу мусора, потом еще одну, потом на нашем пути первая беседка – всего их в роще установлено пять штук.

Здесь занимаются дети, спортсмены, скалолазы, туристы – на деревьях кое-где видны специально приспособленные перекладины. Место чудесное, здесь летают сойки, бегают белки, – островок настоящего леса в черте города.

– Когда городские чиновники говорят, что хотят сохранить «девственную природу» этой рощи, я считаю, что так нельзя, поскольку здесь всё надо приводить в порядок, – говорит Юрий.

Мы спускается к месту, на котором когда-то был стадион. Сейчас здесь поставили резные фигуры медведей: медвежонок на дереве, большой медведь возле него и еще один – в берлоге. Отличная идея, но кто видит этих медведей?

Мой спутник показывает огромные размывы – они идут через всю территорию рощи. Через эти размывы поставили четыре резных деревянных мостика – для красоты они, может, и годятся, но сами размывы в роще как раны, которые надо залечивать, поскольку в дождь вода здесь просто бурлит, образуя такие откосы, что видны корни деревьев, и деревья постепенно гибнут.

– Мостики, конечно, красивые, но мама с коляской на них не заедет, – замечает архитектор.

Здесь же расположен информационный стенд с планом благоустройства рощи, из которого следует, что тут будут и лужайки для отдыха, и памятная часовня, ведь роща названа Архиерейской потому, что в 18-м веке здесь была архиерейская резиденция, от которой сегодня остался фруктовый сад.

– Мой план – сделать в роще каскад водных зеркал, и вдоль них нормальные пешеходные дорожки, не по буграм, а ровные, чтобы могли и пожилые люди по ним ходить, и мамы с колясками, – рассказывает Юрий. – Пока тут проложена только одна дорога, подниматься по ней вверх слишком круто. А по моему проекту от лестницы, ведущей от центрального входа, должна идти плотина, которая создала бы возможность быть тут водоему, и таких водоемов по линии нынешних размывов можно устроить целых семь, с плотинами у каждого. А на главном водоеме в центре можно было бы сделать площадку – сцену, где можно было бы проводить дискотеки, мероприятия, конкурсы, фестивали, а на откосе с той стороны установить скамейки – это же природный амфитеатр!

Суровая реальность

Юрий Шапошников обращался со своими предложениями не только в городскую администрацию, но и с письмом к руководителю управления лесами по Белгородской области. В нем он перечислил все болевые вопросы Архиерейской рощи: ее загрязнение, отсутствие возможностей для вывоза мусора, сброс сюда ливневых и технических вод, а главное – планомерный захват территории под застройку.

– Я считаю, что такие действия противоречат охранным законом о заповедных зонах. Ведь эта роща – охраняемая территория, – говорит мой собеседник.

Мы приближаемся к тому участку, который когда-то отдали под кемпинги, где люди отдыхали на природе. Теперь эту территорию активно застраивают многоэтажными домами. Все столетние деревья здесь уже уничтожили и строят очередной громадный дом, а рядом уже вырыли котлован для еще одного.

– Застройщикам и их потенциальным клиентам, конечно, прекрасно: чистый воздух, природа рядом. Но разве у нас мало места? Зачем же уничтожать деревья? – негодует Юрий Шапошников. – Земля эта раньше была федеральная, потом была передана муниципалитету, и в результате застраивается, все ближе и ближе к роще.

Этому надо объявлять войну, чтобы зеленую зону нам сохранили и не трогали ее! Котлован надо заставить засыпать, и опять засадить деревьями – тут еще хватит места, где деревьям расти. Нельзя отдавать им рощу! Почему у нас везде говорят про зеленый город, зеленую столицу – и тут же рубят деревья?!

Жители уже собрали подписи в защиту природного объекта.

Архитектор раскладывает передо мной в беседке два проекта благоустройства рощи – тот, что разработан городским управлением архитектуры и свой собственный.

– Водные озера решили бы проблему ландшафта, не было бы таких резких перепадов от размывов, все было ровнее и удобнее доля людей, – говорит он. – Управление архитектуры города предлагает сделать почти 60 км дорожек, но как они их проложат по такому рельефу? Хотят сделать здесь велотрек, но он же не должен пересекаться с пешеходными дорожками, это опасно для пешеходов. А каскад прудов заполнит все низины, создаст здесь своеобразный климат, воздух будет свежее, место станет привлекательнее. Низины засыпать грунтом, сделать плотины, сделать отбойные стенки, на полтора метра заполнить водой – тогда вода не будет давать такой нагрузки на грунт и не размоет его. Главная аллея должна быть обязательно с плавным уклоном и вписываются в ландшафт.

Здесь можно будет устраивать катание на лодках, на катамаранах, пляжи сделать для купания.

По существующему проекту предлагается сделать по размывам в лощине «сухой ручей», чтобы ливневые и паводковые воды по нему стекали, и тогда не будет больше размываться почва. Но ведь даже не специалисту ясно, что это не решит проблему тех размывов, которые уже существуют. Этот сухой ручей очень скоро заилится грязевыми потоками, и его надо будет делать по-новой.

– Чем архитектор отличается от обычного человека? Он умеет видеть мираж на ровном месте, все те строения, объекты, которые могли бы здесь быть – это человеческая фантазия, которая позволяет архитектору быть архитектором, – говорит Юрий. А те, кто сегодня разработали этот проект, не владеют таким приемом.

Мы выходим из рощи той же дорогой, которой вошли. Вдоль проложенной в никуда асфальтовой дороги стоят столбы с торчащими кабелями – их еще в конце июня срочно установили перед приездом сюда мэра города – дескать, вот будет в роще освещение. На том работы и закончились.

Пять усеянных мусором беседок, четыре мостика, столбы без фонарей и ротонда, от которой нет дороги в рощу – это и есть благоустройство? А ведь роща – жемчужина белгородской Харьковской горы, уникальный природный объект. Хочется, чтобы «миражи» белгородского архитектора все-таки обрели реальность.