Доктор Шаманов: С онкологией можно и нужно жить полноценной жизнью

По договорённости и из этических соображений в диспансер мы прибыли к концу планёрки. Каждое утро врачи стационара и поликлиники собираются в актовом зале поликлиники, чтобы рассмотреть все самые сложные случаи и, если требуется, коллегиально принять решение.

Отпустив коллег, Андрей Валерьевич дал понять, что много времени уделить не сможет: в час дня совещание в департаменте здравоохранения, вечером – в командировку в Москву…

Из здания поликлиники через переход направляемся в хирургический корпус. Вереницы пациентов навстречу и впереди нас… Большие окна, подаренные учреждению авторские фотокартины в простенках… И везде буйство зелени… Столько растений встретишь разве что в зимнем саду. Да собственно переход и выполняет подобную функцию. Даже лавочки настоящие – садовые. Как пояснил Андрей Валерьевич, здесь постоянно отдыхают пациенты, особенно после обеда, когда основные процедуры уже пройдены. А вот растения – идея губернатора.

— Евгений Степанович у нас частый гость. Когда с объездом бывает в этой части города, не преминет заехать с проверкой. Даже я не всегда знаю о его приезде...

Приёмная главврача. Шаманова ожидает пожилая пара. Андрей Валерьевич жестом показал, куда нам следовать, а сам остановился, чтобы сообщить важную информацию: это стало понятно по интонации, с которой мужчина благодарил нашего собеседника.

Строгий и сдержанный, но при этом внимательный и чуткий… Такое впечатление успело сложиться за время общения по телефону и уже теперь воочию.

Об онкологии

На столе рабочие документы, медицинские сборники и … листок с информацией для нас. Первое, на что обратил внимание главврач, — статистика. По сравнению с общероссийскими показателями в Белгородской области уровень заболеваемости раком ощутимо выше: в 2016 году было выявлено 430 онкобольных из расчёта на 100 000 населения, против 402 по стране. При этом показатель смертности у нас ниже – 197 человек на те же сто тысяч населения против 202 по России.

– Это свидетельствует, насколько эффективно мы пытаемся справиться с ситуацией. Ещё один момент, в области число состоящих на учёте пациентов каждый год увеличивается. Сейчас уже превысило 39 000 (39244 чел. За год увеличилось на 1094, – прим. ред.), большая часть только наблюдается после завершения радикального лечения. Все эти достижения были бы невозможны без поддержки и понимания важности наших проблеем правительством области, руководством департамента здравоохранения.

Как заметил Андрей Валерьевич, рак в подавляющем большинстве – болезнь пожилых людей. Но немало случаев, когда заболевание выявляют даже не у представителей среднего возраста.

— Мы должны продлить жизнь человека. А уж если у него есть онкология, – чтобы он как можно дольше сохранял работоспособность и нормальное качество жизни. Тут надо относиться к проблеме, как делают это в Европе: да, онкология – тяжёлое хроническое заболевание, приводящее к смерти. Но с этим заболеванием можно и нужно жить и работать, и жить полноценной жизнью, контролируя его при помощи лечения.

Доктор сделал акцент на том, что львиная доля успеха в лечении зависит от своевременного диагностирования: если онкопатология выявлена на ранней стадии, пациент после радикального лечения может жить ещё не одно десятилетие, только наблюдаясь у онколога. И он озвучил то, что должен знать каждый.

Важно знать каждому!

· Рак – по большей части заболевание пожилых людей. Поэтому онкологи рекомендуют всем, начиная с 40-летнего возраста, проходить регулярные обследования, не реже 1 раза в 2 года.

· В любом возрасте ни в коем случае нельзя отказываться от диспансеризации. И проходить её надо не формально, а как положено.

– Диспансеризация – очень полезный момент. И пусть среди прошедших её число выявленных онкозаболеваний не высоко, но они есть (по статистике раковые заболевания стали выявлять на 9,6% чаще, - прим. ред.) и, зачастую, – на ранних стадиях, когда мы можем человека пролечить и обеспечить ему ещё не один десяток лет полноценной жизни. Да, после радикального лечения придётся у нас наблюдаться. Но только наблюдаться. Это тоже плюс. И наша задача, чтобы число онкобольных, выявленных на ранней стадии, было как можно больше. Особенно это касается так называемых визуальных форм рака, где не нужно никакое оборудование. Просто посмотреть без каких-то сверхъестественных обследований: рак кожи, рак шейки матки, прямой кишки, ротоглотки, полости рта. Они должны выявляться на I-II стадии. Даже один случай выявления визуальной формы рака в IV стадии – это недопустимо!

· Онкологические заболевания коварны тем, что у них нет каких-то специфических симптомов-признаков. Однако немотивированные утомляемость и слабость, потливость, похудение, извращение вкусовых пристрастий должны насторожить и побудить обратиться к специалистам.

– Это не обязательно онкология, но накопление перечисленных признаков подталкивает к тому, что надо обследоваться. Та же депрессия может быть как сама по себе, так и симптомом онкологии.

· Нет ни одного показателя, на который можно было бы ссылаться, как на 100%-ный признак рака. Даже в лабораторных исследованиях.

Известный факт, что при онкологии повышено значение СОЭ (скорость оседания эритроцитов в общем анализе в крови). Но оно высокое и при беременности, и при аутоиммунных, ревматоидных процессах, и при банальной простуде. Это просто одно из показаний, что надо углублённо подойти к обследованию. Так же не специфичны изменения формулы крови. Даже онкомаркеры, которые создавались для облегчения диагностирования рака, не достоверны.

– Вот модный онкомаркер ПСА, сдавать анализы на который рекомендуется всем мужчинам старше определённого возраста. Но он тоже не специфичный. К повышению ПСА может привести банальный запор, половой акт. В то же время встречаются онкопатологии предстательной железы при нормальном уровне ПСА.

Так что же делать? – резонно спросите вы. Ответ однозначный: прислушиваться к своему организму, не бездействовать и быть дисциплинированным.

А дисциплина начинается с простого. Если у вас возникли какие-то опасения, не надо мчать сразу в онкодиспансер. Вас не смогут принять без первичных обследований и направления. Первый, к кому вы должны обратиться – участковый врач (врач общей практики или центра управления здоровьем, как его не назови). У него есть все полномочия назначить вам общеклинические исследования, без которых трудно двигаться дальше. И уже после, в случае подозрения на рак, они дают направление на дообследование. Причём пишут в таких случаях: Подозрение! Для уточнения диагноза!

Внимание! Практически в 30% случаев диагноз снимают!

– Сейчас, к счастью, начала меняться психология. Что-то непривычное с человеком происходит, обращаются. Очень часто с родинками что-то происходит, прибегают к нам. Никому не отказываем, смотрим. В большинстве случаев, слава Богу, – нет, но так может манифестировать и меланома – крайне злокачественное заболевание кожи, которое рано метастазирует, очень агрессивно протекает.

Рекомендация доктора: Если что-то с родинкой происходит, непонятное для вас: существует много лет или появилась новая, изменила форму, цвет (в любую сторону – как посветления, так и потемнения), структуру поверхности, появился зуд или другие ощущения непривычные, – не сидите, не ждите. Любое изменение лучше посмотреть. И если меланому не поймаешь на I стадии, а лишь на III –IV, лечение становится запредельно дорогим, – для бюджета, я подчёркиваю, – и эффективность его в плане продления жизни не очень высока. Речь идёт лишь о месяцах… Поэтому пусть лучше придёт сто человек с гиперкератозом (в большинстве случаев обращаются именно с ним), чем не придёт один с меланомой.

Перерыв в беседе на малую планёрку, а далее из-за обозначенных временных ограничений пришлось практически лавиной обрушить на доктора Шаманова все вопросы, ответ на которые хотелось бы обязательно получить.

Неожиданное первоапрельское назначение

О назначении на должность главврачом онкодиспансера Андрея Валерьевича Шаманова коллектив узнал 1 апреля 2009 года. По специальности он анестезиолог-реаниматолог. В медицине с 1985 года. Работал врачом в первой горбольнице Белгорода, затем – в областной, там же – заведующим первой реанимацией, заместителем главврача по клинической работе. А с приходом в онкодиспансер пришлось, как говорят психологи, сменить парадигму:

– Проблема в чём. Реаниматолог, какой бы тяжёлый больной ни был, если ты справился с этой критической ситуацией, он потом может жить многие-многие годы и зачастую даже забыть о ней. В онкологии всё по-другому: с этой болезнью надо жить и забыть о ней при всём желании не получится. То есть психология несколько иная. Здесь надо постоянно, планомерно, ежедневно справляться с проблемой, имеющейся у пациента.

А не отказаться от нового назначения доктору Шаманову помогла верность самому себе, своим принципам. Его слова: «Если можешь что-то сделать, надо это делать…».

И делать хорошо, по-другому он не умеет. Чтобы понять, достаточно элементарного: было – стало.

– Когда сюда пришёл, хирургический корпус, мягко говоря, был не в лучшем состоянии, как, впрочем, и остальные. Парк оборудования – тоже. Но всё, что удалось на сегодня сделать, это не моя заслуга, а заслуга всей области. Одному человеку такое не под силу. А вот то, что власть нас слышит и помогает постоянно, это да.

На достигнутом главврач не останавливается. Он не просто рационально осваивает выделяемые средства, но и максимально эффективно старается использовать всё, вплоть до имеющейся в масштабах города и региона инфраструктуры.

Поликлиника в ожидании новоселья

Поликлиника при онкодиспансере – для одних стала кратковременным эпизодом в жизни (Диагноз не подтвердился!), а для других – местом частых встреч с врачами-онкологами.

Для большинства людей онкология – фатальный диагноз. Чтобы помочь больному справиться с потрясением, в онкодиспансере есть штатный медицинский психолог, и в планах – увеличить число таких специалистов.

– По сути, каждый врач должен быть психологом. Но на приём пациента по стандарту отводится всего 20 минут. А, учитывая нагрузки, зачастую приходится принимать больных вдвое больше, чем положено. О какой тут психологической поддержке говорить, когда пациента надо посмотреть, ознакомиться с результатами анализов, наметить план лечения, направить на то или иное дообследование, госпитализацию или самому сделать назначения. Порой даже этих 20 минут не получается уделить, потому что ежедневно утром приезжают ещё столько же, сколько записались на приём по времени.

Изначально поликлиника при онкодиспансере была рассчитана на 180 пациентов в день, но в силу обстоятельств организовали работу в полторы смены, увеличив приём до 270 человек. А в итоге и эта цифра перекрывается в полтора раза… Перелистывая страницы ежедневника, доктор Шаманов озвучил цифры: накануне приняли 486 пациентов, перед этим – 464, 484, 489, 501, 512…

К счастью, проблема решается: под поликлинику реконструируют расположенное в шаговой доступности здание бывшего интерната. Здесь уже в обозримом будущем смогут принимать до 800 человек в смену.

Это, как заметил Андрей Валерьевич, из расчёта, чтобы ближайшие лет 10 не возвращаться к вопросу нехватки ресурсов. А специалистов готовят совместно с мединститутом Белгородского госуниверситета: каждый год выпускают 5-6 онкологов.

– Готовим онкологов на всю область, в основном для районных поликлиник. У нас несколько разные задачи: на местах могут выявить подозрение на онкопатологию, установить первичный диагноз и осуществлять диспансерное наблюдение. А вот для принятия решения о тактике лечения пациент должен быть направлен в онкодиспансер.

География расширяется

Новосельем поликлиники дело не ограничится. В рамках региональной целевой программы развития онкологической помощи населению в штате диспансера началось создание отделения химиотерапии. Но не в Белгороде, а в Старом Осколе, чтобы территориально приблизить этот вид помощи к пациентам северо-востока области. Определена и территория: Старооскольская городская больница №2.

– Почему я говорю, что для нас это не является чем-то сверхъестественным, в Старом Осколе уже имеется отделение радиоизотопной диагностики, которое удалённо функционирует с 2009 года. Объяснялось это тем, что аппаратура требует очень жёстких подготовительных мероприятий, в том числе отдельную канализацию и т.д. Там инфраструктура эта была. Зачем что-то выдумывать, если можно использовать по-хозяйски что уже есть. А область у нас компактная, доехать можно везде.

Для стационарных больных поездки туда из Белгорода осуществляются в определённый день на диспансерном микроавтобусе в сопровождении медработника. К 16 часам пациенты возвращаются уже с готовым заключением.

ПЭТ Технолоджи, или Уникальный для Белгорода центр ядерной медицины

К слову, о высокотехнологичных обследованиях. В октябре 2016 года в Белгороде открылся Центр ядерной медицины. Здесь при помощи позитронно-эмиссионной и компьютерной томографии у пациентов можно выявить даже микроскопические метастазы. Вместе с тем исследование позволяет определить эффективность назначенного лечения. И вот тут как раз лучше один раз увидеть, чем 100 прочитать.

Врачом не быть администратором

Продолжая беседовать с Андреем Валерьевичем, невольно вспомнилась фраза, смысл которой кардинально меняется лишь с переменой места постановки запятой. Кто он – Врач или Администратор? И, задав очередной вопрос, сразу стало понятно – эти два понятия неразрывны. А вопрос звучал так: что Вас, как руководителя, беспокоит каждый день?

– Многое. На общебольничной планёрке обязательно обсуждаются абсолютно все тяжёлые больные по диспансеру. Реанимацию, так как я реаниматолог, не упускаю ни на день из вида, даже в выходные. Если только в Белгороде, обязательно приезжаю. Почему, когда беру неделю или две отпуска, стараюсь уехать, иначе всё равно буду здесь.

Корр.: То есть не столько уехать отсюда, сколько от себя?

А.В. Шаманов: Может быть и так. Последний двухнедельный отпуск был, жена смеялась: утро начиналось со звонков из диспансера… Говорит, ну что, планёрку провёл, можем пойти в музей?

Корр.: Даже за пределами не отдыхаете полноценно?

А.В. Шаманов: Телефон я никогда не отключаю. При необходимости мне всегда дозваниваются. И если это в моих силах, непременно стараюсь помочь человеку. Но врачи тоже не боги. Не всё от нас зависит. Я по-прежнему остаюсь врачом практикующим, а не только администратором, и у наших возможностей тоже есть пределы. Бывает, сложно пациента убедить, что ему необходимо то или иное выполнить. Просто человек не хочет принимать ситуацию. Не хочет с ней бороться. Есть такое понятие как «уход от болезни». С таким тоже сталкиваемся.

Это что касается врачевания. Но немало забот у главврача и по административной части, а вернее сказать по части функционирования всего ему вверенного: от поддержания в рабочем состоянии диагностического и лечебного оборудования – до обеспечения медикаментами и продуктами питания. Как заметил Андрей Валерьевич, экономическая ситуация в стране требует считать каждую копейку, но при этом не в ущерб главному – обеспечению надлежащего лечения больным.

– Очень трудно бывает беседовать с пациентами. Например, некоторые требуют только препарат производства США или конкретной европейской фирмы… Изначально, когда пришёл сюда, такая проблема была с препаратами золедроновой кислоты. Желание пациента понятно: от них можно ощутить эффект уже после первого курса введения. Болевой синдром уходит при наличии костных метастазов. Сейчас такого, что дайте только оригинал, нет. Лишь бы была золедроновая кислота. Обеспеченность ею на сегодня близка к 100 %. Есть другой препарат трастузумаб. Выпускает российская компания, и он значительно отличается по цене от импортного. Тоже, говорят, – не то.

И доктор берёт в руки газету. В одном из номеров периодического издания Российского общества клинической онкологии (RUSSCO) приведены представленные 12 мировыми центрами результаты исследования на эффективность разных трастузумабов. Вердикт один: разницы нет, лишь бы они были. Это тоже аргумент в работе.

А убеждать пациентов приходится не редко. Но, что поражает (такое мало где встретишь), к Андрею Валерьевичу двери открыты для всех.

– Будем откровенны, когда сюда приходит недовольный пациент, в большинстве случаев побеседуем буквально пять минут, и он говорит: да если б мне объяснили всё это, я бы к вам не пришёл...

На понимание. Есть препараты, лечение только одним из которых на каждого больного в течение года обходится бюджету в 6 млн рублей. А если таких больных 1000 – уже шесть миллиардов в год…

– Чем лечить такими дорогими препаратами, может лучше представителям первичного звена врачей стремиться к раннему диагностированию и лечению на начальной стадии с меньшими затратами и потерями для здоровья? – сетует главврач. – И задача каждого человека – тоже ответственно относиться к своему здоровью. А если запустить ситуацию, расходы, в том числе общества будут запредельные – ведь мы все живём в обществе и существуем от налогов с граждан.

Корр.: Работа с людьми – всегда непростое дело. А при общении с коллегами возникают сложности?

А. В. Шаманов: Будем прямо говорить, конечно, да. Все мы живые люди, у каждого свой характер, своё видение той или иной ситуации. Возникают и дискуссии, и обиды бывают. Но, извините, здесь не надо смешивать служебные вопросы и личные отношения. Надо оценивать человека в целом со всеми его достоинствами и недостатками. На недостатки, когда это не принципиально, можно и не обратить внимания. Такова моя позиция. Нет идеальных людей, и работать надо с теми, кто есть. Взаимно надо находить общий язык. И когда это идёт с двух сторон, это всегда на пользу.

Корр.: Моему предыдущему собеседнику задавала вопрос, каким должен быть идеальный руководитесь. У Вас хочу спросить, какими качествами непременно должен обладать идеальный врач?

А.В. Шаманов: Знание, терпение, соболезнование пациенту, доброжелательность… Но я подчёркиваю, без знаний, кроме того, умения применить эти знания – никак. Есть такое понятие клиническое мышление. Это как раз и есть умение анализировать и применять на практике те знания, которыми обладаешь. Ведь на чём построена вся диагностика? – На умении проанализировать, что выявлено, и сделать правильный вывод.

Основная проблема в онкологии, на которую в очередной раз обратил внимание Андрей Валерьевич, – поставить правильный диагноз. Зачастую запущенную форму онкологии при выявлении получают из-за того, что многие заболевания протекают скрыто, бессимптомно. Особенно это касается рака поджелудочной железы, лёгкого, когда даже при самом тщательном наблюдении (не будешь же каждую неделю делать снимки) трудно его поймать.

– Я не один раз сталкивался с ситуацией, когда диагностирован рак лёгкого III степени, ретроспективно начинаешь разбираться, и оказывается, что человек 8 месяцев назад проходил рентген, но ничего не было. А мы уже видим большую опухоль. И вот, я прямо говорю, поднимая те снимки восьмимесячной давности, зная уже, где эта опухоль сегодня, пересматривая комиссионно, мы не видим даже намёков. Вот такое коварство заболевания. Это не голословно, я этого человека очень хорошо помню.

Корр.: Как часто Вам лично приходится озвучивать пациенту подтверждение диагноза?

А. В. Шаманов: С пациентами я общаюсь ежедневно. А в этом случае говорю так: «Уважаемый Иван Иванович, да есть такая проблема, проблема очень серьёзная, но давайте не складывать руки, а лечиться. Я не могу Вам гарантировать ничего (а я, действительно, не могу, если что-то сказал, пообещал, должен это исполнить), не всё в человеческих силах. Но давайте делать, что в человеческих силах, и рассчитывать, что всё-таки Кто-то нам поможет».

Из наблюдений доктора Шаманова:

– Мы не знаем всего, что есть в мире. Было такое наблюдение. Примерно в течение одного месяца три пациента обратилось с одной и той же формой рака. У одного, кроме этого, рак был диагностирован за три года до обращения, он не хотел лечиться. У второго – диагностировали на момент обращения. У третьего началось с потери сознания: уже были метастазы в головной мозг, причём большие. Одна и та же форма морфологически у всех троих. Первый, с нелеченным три года раком, умер через год с небольшим, второй – через 8 месяцев, а третий – жив и продолжает работать. Прошло уже от момента диагностики почти три года.

Корр.: А отличается как-то, как справляются с болезнью люди верующие и нет?

А. В. Шаманов: Этого я не могу сказать. А из наблюдений, когда ещё работал реаниматологом, могу сказать вот что. Пациент, казалось бы, всё уже, ну ничего не можем сделать (такого, чтобы прекращали лечение, я не помню), не бывает, чтоб выкарабкивался в подобной ситуации, а он потихонечку, потихонечку и выкарабкался! Да, – долго. Да, – тяжело. Но он живёт! Компенсировался, адаптировался и спокойно живёт и работает дальше. И другой случай. Казалось бы, всё нормально сделали, и ситуация не запредельная, а умер… Не всё мы знаем… Мы можем в пределах наших сегодняшних знаний сделать или всё, или где-то что-то не доделать. Но, где-то что-то не доделать – я не принимаю: надо стараться всё!

ТОП-5 задач-желаний Главного

Слушая Главного (не ошибусь, если скажу, что практически в каждой больнице главврача величают именно так), захотелось узнать, каких пять задач в порядке убывания он непременно решил бы во вверенном ему медучреждении в случае неограниченного финансирования.

Задача №1

— Тут даже не столько финансирование, сколько организация. Чтобы была стройная система диагностики, чтобы она работала полноценно. Она и сейчас есть. Но, то там где-то что-то пробуксовало, то – там. Отсюда и беды наши.

Задача №2

– На мой взгляд, любая палата в диспансере должна иметь душ и туалет. Когда мы делали капремонт хирургического корпуса, такие палаты создали, но не в том объёме, как хотелось. Если бы сделали все, это уменьшило бы вместимость корпуса в три раза. А куда деть две трети больных? Просто прошлой весной ездил, так скажем, на конференцию-экскурсию в курский онкодиспансер. Так вот там за счёт выделенной федеральным правительством очень большой суммы в чистом поле, за городом, построили новый современный диспансер. Такое сравнение: только поликлинический корпус у них 10 000 м².

Задача №3

– Конечно, желательно иметь не только парк оборудования, который у нас, скажем прямо, не полный, но и иметь возможность посылать врачей на учёбу, а это тоже деньги. Я бы предпочёл не только в России, но и какие-то короткие 2-3-недельные курсы в мировых центрах. И то, что врачи ездят на конференции, я считаю очень полезным. Это не то, что он просто приехал на лекцию, а живое общение очень много даёт. И ни Интернет, ничто другое этого не заменит, и говорю об этом не голословно. Да, мы тоже работаем по европейским стандартам, химиотерапию обязательно проводим по ним. Опять как пример приведу рак лёгкого. К нам поступил пациент. Мы вынуждены были начать сразу химиотерапию, речи об операции уже не стояло. И когда он поехал в Германию, в Мюнхене профессор-онколог сказал: «Больше, чем делают в Белгороде, мы предложить не можем, они всё делают правильно». Пациент продолжает лечение. Это, кстати, не единственный случай. Я почему говорю про Германию, потому что моё сугубо личное мнение, что для Израиля мы выступаем больше в качестве, скажем так, кошелька. В Германии – более честные. Тут врачебное всё сохранено.

Задача №4

– Конечно, имея неограниченное финансирование, я бы хотел видеть лекарственное обеспечение более полное. Но опять. Мы живём в обществе. Такой маленький нюанс. В 2015 году на ежегодном съезде онкологов в ноябре Гордон снимал своё ток-шоу. В президиум пригласил Михаила Ивановича Давыдова (директор Российского онкологического научного центра им. Н. Н. Блохина – прим. ред.), его замов. На первый ряд усадили главврачей онкодиспансеров Центрального федерального округа. И он всё пытался подвести Михаила Ивановича к тому, чтобы были только оригинальные препараты. В конце, может грубовато, Давыдов сказал: «Да мне безразлично, кто их произвёл. Лишь бы они были качественные и эффективные». Это правильная позиция. Но в начале съёмок ток-шоу Гордон, рассказывая о том, как его мама умирала от рака в Америке, произнёс фразу, что даже такое богатое государство, как США, не в состоянии полностью обеспечить всех своих онкологических больных противоопухолевыми препаратами, потому что это очень и очень дорого. Это к пониманию о неограниченности финансирования.

Задача №5

– Пятое. Я прямо хочу сказать, да, зарплату медикам повышают. Но давайте сравним зарплату у нас в стране и такого же уровня специалистов в европейских странах? А чтобы понимали квалификацию наших специалистов, в той же Германии среди рентгенологов выходцев из бывшего Советского Союза – до 50%. В Великобритании анестезиологи – это или бывшие граждане СССР, или индусы. Это две основных категории. Есть и другие. Т. е. грамотность и квалификация наших врачей на уровне. В онкоофтальмологии, допустим, одним из ведущих мировых специалистов считается академик Алевтина Павловна Бровкина: на международных конгрессах во всех спорных моментах решающим является её слово. Наши врачи по уровню, по мышлению находятся на мировом уровне. Да, зарплата сейчас в диспансере достойная, мы одни из самых высокооплачиваемых в области. Но я требую от персонала и работу соответствующую. А требовать в этом случае легче. Когда ты говоришь, извините, уважаемые коллеги, вы же получаете достойную зарплату. Да, может быть я хочу, чтобы вы получали в пять раз больше, – это фигурально выражаясь. Но мы живём в реальном мире. Посмотрите вокруг. Ведь врачи стали гораздо лучше материально обеспечены, чем 10 лет назад. Я помню те годы, когда получал зарплату, раздавал долги и думал, на сколько зарплат у меня ещё долгов осталось. Все мы через это прошли. Всё наше общество. Так что это тоже немаловажно, если врач не будет думать о финансовой стороне.

За белым халатом

За белым халатом Ещё много о чём довелось услышать от Андрея Валерьевича, а когда его образ как профессионала сложился полностью, захотелось побольше узнать, кто он, когда не в белом халате. И тут не так много поменялось.

На мой вопрос, как ему удаётся абстрагироваться от проблем на работе, когда возвращается домой, Андрей Валерьевич ответил на выдохе: «Не удаётся». А вот на что у доктора Шаманова обязательно находится время кроме работы, так это на общение с родными.

– Внуки приезжают периодически. Чаще всего собираются все вместе. Ну а так, в отпусках, всё-таки я дожил до такого возраста, когда интереснее пройтись по музеям, сходить в театр… Я прямо говорю. Интереснее просто погулять по городу, чем бежать по торговым центрам. Потому что, сколько нужно человеку для жизни? Надо реально понимать. Ну, зачем пять шуб, к примеру? Просто я свою позицию высказываю. Человеку надо сравнительно немного. И потом. Ну что такого сверхъестественного нужно?

Корр.: У Вас есть какой-то свой жизненный девиз?

А. В. Шаманов: Я никогда это так не формулировал.

Корр.: А принцип?

А. В. Шаманов: Когда начинают мне намекать, можно мы «потом зайдём»?.. Знаете, если могу человеку чем-то помочь, – помогу. Не надо ко мне «потом заходить». Если у вас проблемы возникнут, заходите. Я никогда не откажу. Не всё можно измерить этим. Надо людьми оставаться.

Корр.: А как Вы решили стать врачом, что подвигло на такое решение?

А.В. Шаманов: Во-первых, у нас в семье были врачи. Дядя со стороны мамы прошёл военврачом три войны. Рассказывал, как в Западной Белоруссии в 1940-х годах после войны его везли на телеге с двумя племянницами (одна из них мама). Он был в форме подполковника. В лесу телегу остановили бородатые вооружённые люди. Дядя сказал одну фразу: Я – врач. Всё. Телега поехала дальше. Можно увлекаться политикой, можно чем-то ещё, но я считаю, что врач должен оставаться врачом, независимо ни от каких политических или каких-то ещё пристрастий. И для меня любой пациент – это пациент.

Корр.: Какое напутствие Вы бы дали студентам-медикам и тем ребятам, которые только задумали стать врачами?

А. В. Шаманов: Когда они приходят ко мне, я говорю: уважаемые друзья, не забывайте о том, что вы решили стать врачами, никогда. Именно в этом контексте. Врач должен всегда оставаться врачом, невзирая на политические катаклизмы, ни на что. Такой маленький пример. В Харькове есть Харьковская скорая помощь, которая была создана в XIX веке. С момента образования она прекращала свою работу лишь на несколько дней во время боёв за Харьков в 1943 году. Скорая помощь выполняла то, что должна выполнять. Ну, нельзя смешивать медицину и политику.

Корр.: Каждый день отнимет у Вас невероятное количество энергии, работа медиков, требует колоссальных нервных затрат. Откуда Вы черпаете силы?

А. В. Шаманов: Я об этом не думал. Не анализировал. Просто если задуматься, ведь очень много проблем возникает у людей вокруг, и гораздо более серьёзных. Они тоже с ними справляются.

Корр.: Каким из увлечений юности Вы остались верны до сих пор?

А. В. Шаманов: Иногда фотографирую, когда время есть. Но это не художественные фотографии это для себя. Это чисто любительские снимки…

Нашу беседу прервал очередной телефонный звонок. Главврач извинился, сказав, что обязательно должен ответить…

Вместо послесловия

В приёмной нас уже ждала коллега Андрея Валерьевича Галина Викторовна Емельянова – его заместитель по организационно-методической работе.

Чтобы картина об онкодиспансере у нас сложилась полностью, она организовала своего рода небольшую неформальную ознакомительную экскурсию. Хоть и заснеженная, но ухоженная территория, Храм Иконы Божией Матери Всецарицы – покровительницы онкобольных, отделение аппаратной медицины, КТ-диагностики.

А финальным аккордом стало посещение Центра ядерной медицины (о нём мы рассказали в формате видео), с появлением которого у белгородских онкологов появилась возможность ещё более эффективно диагностировать и лечить пациентов.

Вот таким выдался наш очередной Один день с…